А.А. Фет - Письма - Л. И. Толстому - 16 апреля 1878 г.Будановка.

Христос воскресе!
Дорогой Лев Николаевич.
Более и сознательнее, чем когда-либо, благодаря Ренану (не прямо от
него, а через него) захотелось мне, помарфившись до упаду, кликнуть Вам
издалека это приветствие. Все с Соломона и за 1000 лет до него и после него
искали - и нашли одно отрицание, и никто никогда не сказал великой проповеди
из лодки: _блаженны нищие духом_ {1} и блаженны Вы, когда поносят Вас. Но
ведь он не разумел тех нищих духом, которые, ничего не понимая, берутся все
делать и всему учить. Ко мне сейчас приходили христосоваться три мужика, и я
чувствую, что мне не мешало бы занять кое-что у этих нищих духом. Но ведь
они ничего не проповедуют.
Простите великодушно, что я Вас хвалил. Я знаю, что это неловко, но
позволяю это себе только как объяснение, почему я так настойчиво обращаюсь к
Вам со всякой всячиной. Дайте мне человека, и я потушу фонарь.
Но, с другой стороны, если я не буду говорить Вам всего, что думаю, то
мои письма будут невозможны. Мог ли я не подпрыгнуть, читая последние строки
Вашего письма: "планы Ваши как ни хороши, Петру Афанасьевичу не понравятся".
"Экой молодчина! - воскликнул я, передавая письмо брату Петруше, сидевшему
по левую мою руку, за чайным столом, - он лучше тебя знает, чем я, знающий
тебя от рождения". Брат теперь у нас. Надолго ли - не знаю. Но я ужасно рад
его приезду. "Милости хочу, а не жертвы". Если Вы так хорошо знаете брата,
то как должны знать меня. Следовательно, оправдываться бесполезно. Но я
полагаю, что если в человеке нет подъема, того, что Панаев {2} называл:
вздохом, то ничто не может дать его, а если он есть - отнять. Нельзя быть
слепому - живописцем, глухонемому - виртуозом, ибо это одно исключает
другое; но быть поэтом и сапожником (Ганс Сакс), делать плошки и
проповедывать апостола Павла и т. д. Можно быть не только равнодушным ко
всему житейскому, но даже чувствовать к нему непреоборимое отвращение и быть
слепорожденным для духовных потребностей. Если я действительно Марфа, потому
что хлопотал и хлопотал и хлопочу еще много, то, увы! далеко не потому, что
так высоко ценю жизнь с ее благами земными. Какой бы я был счастливец, если
бы хоть на закате дней, как Гафизова звезда,

Все полюбив, уж на небо она испросилась;
И рада была, что ночною порою скатилась {3}.

Ах! как бы это было хорошо. Но, к сожаленью, этого далеко нет. У меня есть
потребность порядка. Дайте мне щей с говядиной, творогу со сливками,
душистого кофею, и я не попрошу ничего более. Но чтобы это было хорошо.
Кажется, на что проще? а как трудно этого добиться.
Я люблю, чтобы лошади, собаки, коровы, экипаж соответствовали своему
названью. Легко ли это, да еще у нас в России, где никто не подумает, можно
ли тонкой серебряной ложкой доставать крутую кашу из горшка, не прогнув
ложки. Вот теперь я обнес парк оградой, а народ становится ногами на засов и
лезет через палисадины. Поставили сторожа у ворот и поймали его с женой,
готовых пройти в охраняемые вороты. С другой стороны: мы сердимся, зачем он
выливает тут нечистую воду, а дали ли ему, куда ее выливать? В Европе, где
чисто, все это прилажено и близко.
Что касается до стихов, то это молния, которая приходит и уходит и
зимой бывает как исключение. Напрасно хотите Вы лепить пару людей там, где
бог уже слепил ее. Графине не учиться ни у меня, ни у кого на свете
практичности. "Das macht ihr keine nach" {Никто не может сравниться с ней
(нем).}. Если Вы боитесь за мой материализм, то я не боюсь за Ваш аскетизм и
хандру. Такие силачи все перемалывают в муку, а не в муку. Послезавтра
ожидаем утренним поездом Дмитрия Петровича с семейством на некоторое время.
Грайворонка от Воробьевки 80 верст, и на своих можно быть там в 7 часов.
Если буду здоров, думаю проводить Боткиных до Козловки в мае около 15-го - а
там мы могли проехать с Вами в Воробьевку и на 2 дня на Грайворонку, если
будет охота. Жена и брат вместе со мной просят Вас передать наши усердные
поклоны графине Софье Андреевне.
При случае черкните словечко

Вашему А. Шеншину.